views 1168
Ровно 100 лет назад, в 1914 году, Россия вступила в войну, которая ее погубила. Надо сказать, юбилейный год удался как на заказ. Он был наполнен не театральным драматизмом.
Главное, определяющее событие — Пиррова победа в Крыму. После триумфальной сочинской Олимпиады президент Путин окончательно поверил в свою фартовую звезду и взял Крым. Мотивов было, по-видимому, три: отмстить неразумным американцам за Майдан и Януковича и превратить свое украинское поражение в победу; укрепить свои рейтинговые позиции, поскольку народ готов приветствовать все, что похоже на проявление силы, тем более по отношению к Западу; гарантировать себе гордое место в истории, которая охотно и сладко отдается победителю.
Про историю говорить сложно, но по первым двум пунктам результат превзошел ожидания. Запад практически потерял дар речи, инициатива на Украине полностью перешла к Кремлю, а россияне впали в массовую эйфорию, равной которой не было, пожалуй, с полета Гагарина. На волне этой эйфории, народной от Путина, и путинской от самого себя, президент даже запросил у Совета Федерации официальное разрешение на ввод войск на территорию Украины, которое немедленно было дано — единогласно и без единого вопроса. Одному Богу ведомо, почему тогда Путин не сделал следующий, уже абсолютно фатальный шаг. По-видимому, он был к нему готов, иначе зачем было запрашивать добро и доводить две страны, да и весь мир, до предынфарктного состояния? На этот вопрос нет ответа. Скорее всего, просто в последний момент дрогнул и не решился. Во всяком случае, тогда не решился. Ну, и слава Богу.
Он избрал другой вариант — так называемую гибридную войну. Вариант всем был
хорош: ни войны, ни мира. Для Киева — демонстрация качественного
боевого превосходства, которое дает возможность в любой момент, на любом
этапе повернуть ситуацию в свою пользу.
Для Запада — крутить им мозги, дразнить, не признаваться — пусть доказывают, что мы там воюем, хрен у них получится.
Для своих — телепропаганда, да какая! Невиданная до сих пор, тотальная, фактически — создание параллельной реальности.
И это все, как и Крым, тоже получилось!
Киев потел, пыхтел, но дрался хило и неумело, как девчонка.
Запад задохнулся от бессильной ярости, и ничего не смог, казалось, предложить, кроме каких-то смешных персональных санкций. Мизулину в Штаты не пустят! Ну, напугали до смерти!
А народ верил всему, что ему рассказывали из ящика. Прежде всего потому, что очень хотел верить. В то, что мы окружены лихими, нетрадиционно ориентированными супостатами. В то, что мы не просто сидим в трениках и с пивком перед телевизором, а сражаемся с черными силами зла во главе с Бараком Обамой. В то, что враг будет разбит, победа будет за нами.
Все было как нельзя лучше. А потом сломалось. Причем сразу.
Началось — после падения самолета. Потом — в Брисбене.
Ему никто ничего не доказывает. Как жена ничего не доказывает мужу, который является под утро со следами помады на воротнике и клянется, что помогал приятелю ремонтировать пылесос. С ним просто перестали разговаривать.
Параллельно перестали казаться смешными санкции. И из-за наших контрсанкций стали дорожать продукты.
А потом повалился рубль.
В результате на конец года ситуация довольно-таки похожа на катастрофическую.
Во внешней политике Россия потерпела поражения по всем главным, стратегическим направлениям.
Соседи. Украина безнадежно потеряна. Произошло как раз то, чего больше всего боялся Путин: Украина решительно и бесповоротно повернулась к Западу передом, а к нам задом. В украинскую социологию всего годичной давности, когда Россию воспринимали как друга, в НАТО категорически не хотели, а Путин был самым популярным политиком, сейчас трудно даже поверить.
Но не только Украину, мы всех распугали. Лукашенко открыто щерится, Назарбаев аккуратно дистанцируется. Крым они так и не признали, Донбасс осуждают.
Что и понятно.
Публичное изнасилование вряд ли способно произвести благоприятное впечатление на окружающих. Президент Путин повторяет мантру про медведя, который хозяин в тайге. Этот образ не всем жителям тайги кажется обаятельным.
А потому:
Евразийский союз — до свидания.
Таможенный союз — туда же.
Русский мир… Ну, чисто хризантемы в саду…
Никакие союзы со страной, экономически несостоятельной и политически агрессивной, никому не интересны и просто невозможны. Никакого русского мира, основанного на имперском насилии, уже не будет.
НАТО. До сих пор дипломатическими усилиями, разнообразным сотрудничеством, пусть холодноватым, но партнерством удавалось замедлить продвижение НАТО к российским границам. Теперь Кремль сделал все, чтобы предельно усилить желание всех наших соседей как можно быстрее попроситься под натовский зонтик — и предельно усложнить НАТО поиск оснований отказывать в этих просьбах.
Двухполярный мир. О нем можно забыть. В смысле, нам забыть. Китайцы, вероятно, могут ставить перед собой перспективную задачу составить Штатам глобальную конкуренцию. Мы — нет.
Наиболее точная характеристика международного положения России к концу года — моральная изоляция.
Во внутренней политике год был мутным. Сначала триумфальное шествие, сопровождаемое сеансами массового гипноза. Затем — те же сеансы, но уже без триумфального шествия.
Основной фронт был открыт на историко-культурном направлении. Расцвели духовные скрепы и всевозможная сакралка. Похвалили Молотова — за Риббентропа. Подвергли отеческой критике русскую классическую литературу: скучновата (Толстой и Достоевский) и не всегда дотягивала по качественным показателям (Пушкин и Лермонтов).
Мудрая РПЦ, раньше всех что-то понявшая по части экономических перспектив, возвысила голос против греховного культа потребления и вообще против наслаждений. Долой буржуазный гедонизм! Выше знамя пролетарского мазохизма!
Власть продолжала лениво завинчивать гайки. В принципе, имея 85% одобрения, можно расслабиться и гаечный ключ вообще отложить. Так что это делалось скорее по механической привычке, чтобы чем-то занять руки. Ну, не четки же перебирать? Власть занимала руки тем, что трудолюбиво и неуклонно, словно в режиме наращиваемых санкций, сжимала пространство свободы слова и душила НКО.
Однако к концу года, когда резко просела экономика, в действиях власти стали усиливаться репрессивные ноты. Прошлый новый год прошел под знаком освобождения МБХ. Этот проходит под знаком ожидания посадки Алексея Навального.
2015 год обещает много интересного, хотя и мало приятного. Получив поздравительную открытку в виде маленького рубля с надписью «Привет из Крыма», народ до Нового года оценить юмор не успел. Но после праздников постепенно начнет приходить понимание, что ценники в магазинах — не что иное, как счет за геополитическую авантюру. Что Крым, который представлялся некоей приятной опцией, бонусом от фирмы за мои прекрасные глаза, стоит денег, причем конкретно из моего кармана.
Что я, прелестная высокодуховная Золушка, несколько перебрала на балу, и вот карета моей мечты превратилась в тыкву, а кучер, которому я так верила — в крота. Я сама, конечно, в этом не виновата, я никогда ни в чем не виновата и всегда кругом права. Но ведь кто-то виноват, нет?
Источник: ej.ru
Итоги года. После бала
Ровно 100 лет назад, в 1914 году, Россия вступила в войну, которая ее погубила. Надо сказать, юбилейный год удался как на заказ. Он был наполнен не театральным драматизмом.
Главное, определяющее событие — Пиррова победа в Крыму. После триумфальной сочинской Олимпиады президент Путин окончательно поверил в свою фартовую звезду и взял Крым. Мотивов было, по-видимому, три: отмстить неразумным американцам за Майдан и Януковича и превратить свое украинское поражение в победу; укрепить свои рейтинговые позиции, поскольку народ готов приветствовать все, что похоже на проявление силы, тем более по отношению к Западу; гарантировать себе гордое место в истории, которая охотно и сладко отдается победителю.
Про историю говорить сложно, но по первым двум пунктам результат превзошел ожидания. Запад практически потерял дар речи, инициатива на Украине полностью перешла к Кремлю, а россияне впали в массовую эйфорию, равной которой не было, пожалуй, с полета Гагарина. На волне этой эйфории, народной от Путина, и путинской от самого себя, президент даже запросил у Совета Федерации официальное разрешение на ввод войск на территорию Украины, которое немедленно было дано — единогласно и без единого вопроса. Одному Богу ведомо, почему тогда Путин не сделал следующий, уже абсолютно фатальный шаг. По-видимому, он был к нему готов, иначе зачем было запрашивать добро и доводить две страны, да и весь мир, до предынфарктного состояния? На этот вопрос нет ответа. Скорее всего, просто в последний момент дрогнул и не решился. Во всяком случае, тогда не решился. Ну, и слава Богу.
Он избрал другой вариант — так называемую гибридную войну. Вариант всем был
хорош: ни войны, ни мира. Для Киева — демонстрация качественного
боевого превосходства, которое дает возможность в любой момент, на любом
этапе повернуть ситуацию в свою пользу.Для Запада — крутить им мозги, дразнить, не признаваться — пусть доказывают, что мы там воюем, хрен у них получится.
Для своих — телепропаганда, да какая! Невиданная до сих пор, тотальная, фактически — создание параллельной реальности.
И это все, как и Крым, тоже получилось!
Киев потел, пыхтел, но дрался хило и неумело, как девчонка.
Запад задохнулся от бессильной ярости, и ничего не смог, казалось, предложить, кроме каких-то смешных персональных санкций. Мизулину в Штаты не пустят! Ну, напугали до смерти!
А народ верил всему, что ему рассказывали из ящика. Прежде всего потому, что очень хотел верить. В то, что мы окружены лихими, нетрадиционно ориентированными супостатами. В то, что мы не просто сидим в трениках и с пивком перед телевизором, а сражаемся с черными силами зла во главе с Бараком Обамой. В то, что враг будет разбит, победа будет за нами.
Все было как нельзя лучше. А потом сломалось. Причем сразу.
Началось — после падения самолета. Потом — в Брисбене.
Ему никто ничего не доказывает. Как жена ничего не доказывает мужу, который является под утро со следами помады на воротнике и клянется, что помогал приятелю ремонтировать пылесос. С ним просто перестали разговаривать.
Параллельно перестали казаться смешными санкции. И из-за наших контрсанкций стали дорожать продукты.
А потом повалился рубль.
В результате на конец года ситуация довольно-таки похожа на катастрофическую.
Во внешней политике Россия потерпела поражения по всем главным, стратегическим направлениям.
Соседи. Украина безнадежно потеряна. Произошло как раз то, чего больше всего боялся Путин: Украина решительно и бесповоротно повернулась к Западу передом, а к нам задом. В украинскую социологию всего годичной давности, когда Россию воспринимали как друга, в НАТО категорически не хотели, а Путин был самым популярным политиком, сейчас трудно даже поверить.
Но не только Украину, мы всех распугали. Лукашенко открыто щерится, Назарбаев аккуратно дистанцируется. Крым они так и не признали, Донбасс осуждают.
Что и понятно.
Публичное изнасилование вряд ли способно произвести благоприятное впечатление на окружающих. Президент Путин повторяет мантру про медведя, который хозяин в тайге. Этот образ не всем жителям тайги кажется обаятельным.
А потому:
Евразийский союз — до свидания.
Таможенный союз — туда же.
Русский мир… Ну, чисто хризантемы в саду…
Никакие союзы со страной, экономически несостоятельной и политически агрессивной, никому не интересны и просто невозможны. Никакого русского мира, основанного на имперском насилии, уже не будет.
НАТО. До сих пор дипломатическими усилиями, разнообразным сотрудничеством, пусть холодноватым, но партнерством удавалось замедлить продвижение НАТО к российским границам. Теперь Кремль сделал все, чтобы предельно усилить желание всех наших соседей как можно быстрее попроситься под натовский зонтик — и предельно усложнить НАТО поиск оснований отказывать в этих просьбах.
Двухполярный мир. О нем можно забыть. В смысле, нам забыть. Китайцы, вероятно, могут ставить перед собой перспективную задачу составить Штатам глобальную конкуренцию. Мы — нет.
Наиболее точная характеристика международного положения России к концу года — моральная изоляция.
Во внутренней политике год был мутным. Сначала триумфальное шествие, сопровождаемое сеансами массового гипноза. Затем — те же сеансы, но уже без триумфального шествия.
Основной фронт был открыт на историко-культурном направлении. Расцвели духовные скрепы и всевозможная сакралка. Похвалили Молотова — за Риббентропа. Подвергли отеческой критике русскую классическую литературу: скучновата (Толстой и Достоевский) и не всегда дотягивала по качественным показателям (Пушкин и Лермонтов).
Мудрая РПЦ, раньше всех что-то понявшая по части экономических перспектив, возвысила голос против греховного культа потребления и вообще против наслаждений. Долой буржуазный гедонизм! Выше знамя пролетарского мазохизма!
Власть продолжала лениво завинчивать гайки. В принципе, имея 85% одобрения, можно расслабиться и гаечный ключ вообще отложить. Так что это делалось скорее по механической привычке, чтобы чем-то занять руки. Ну, не четки же перебирать? Власть занимала руки тем, что трудолюбиво и неуклонно, словно в режиме наращиваемых санкций, сжимала пространство свободы слова и душила НКО.
Однако к концу года, когда резко просела экономика, в действиях власти стали усиливаться репрессивные ноты. Прошлый новый год прошел под знаком освобождения МБХ. Этот проходит под знаком ожидания посадки Алексея Навального.
2015 год обещает много интересного, хотя и мало приятного. Получив поздравительную открытку в виде маленького рубля с надписью «Привет из Крыма», народ до Нового года оценить юмор не успел. Но после праздников постепенно начнет приходить понимание, что ценники в магазинах — не что иное, как счет за геополитическую авантюру. Что Крым, который представлялся некоей приятной опцией, бонусом от фирмы за мои прекрасные глаза, стоит денег, причем конкретно из моего кармана.
Что я, прелестная высокодуховная Золушка, несколько перебрала на балу, и вот карета моей мечты превратилась в тыкву, а кучер, которому я так верила — в крота. Я сама, конечно, в этом не виновата, я никогда ни в чем не виновата и всегда кругом права. Но ведь кто-то виноват, нет?
Источник: ej.ru
Добавить комментарий